Джумайло, Ольга2019-08-22Slavica, Том 48 (2019) , 10 p.0583-5356https://hdl.handle.net/2437/295654Dieser Artikel fokussiert auf Louis Malles kreative Adaption des "Onkels Wanja" von Tschechow. Die Rahmenhandlung des "Wanja auf der 42. Straße" ist nicht nur eine Dokumentation und Zeichen des Respekts für eine Schauspielergruppe, sie gibt ein Erlebnis der Live-Improvisation in der unvollendeten Theaterproduktion von André Gregory wieder. Es wird gezeigt, dass der Film auf keinen Fall ein weiteres spektakuläres "Re-Zitieren" von Tschechow in seiner "transkulturellen Hauptstadt" ist. Die Gesamtheit der Rahmenelemente stellt in Vordergrund im Allgemeinen Tschechows Kunst und repräsentiert im Speziellen die stoische Duldung seines "Onkels Wanja", die als lebendige Erfahrung in jeder Kultur, jeder Sprache (Russisch, Englisch, Bengali, Theater, Film usw.) erscheinen kann. Unter Leitmotiven, die den Rahmen und die Theaterproduktion innerhalb des Films verbinden, sind die Verwandtschaftsverhältnisse, die Freundschaften  auszuheben, sowie Ehre und Ausdauer im Leben, inmitten der  unaufhörlichen Versuche und Improvisationen, die nie vermeidbar und erfolgreich sein können.This paper focuses on Luis Malle’s creative adaptation of Chekhov’s “Uncle Vanya”. The frame location of "Vanya on 42nd street" is not only documentary evidence and a sign of admiration for the actors' ensemble, creating the spirit of live improvisation in the unfinished theatrical production by Andre Gregory. It is argued that the film is far from being another spectacular 're-citing' of Chekhov's ‘transcultural capital’. A set of framing elements foregrounds Chekhov's art in general and the way he represents Vanya’s stoic endurance in particular as resonating with the living experience of a person of any culture in whatever language (Russian, English, Bengali, theatrical, cinematic, etc.) holds general validity. Among leitmotifs which interconnect the frame and the drama performance within the film there are also those of kinship, unselfish  friendship and true involvement in life as an ongoing rehearsal and improvisation on an inescapable life project that is never successful.Настоящая статья посвящена творческой адаптации драмы Чехова «Дядя Ваня», осуществляемой Луисом Маллем. Рама в фильме «Ваня на 42 улице» является не только документальным свидетельством, но и знаком восхищения театральной труппой, создающей дух живой импровизации в незаконченной театральной постановке Андре Грегори. В статье показано, что вовсе не стоит считать фильм как очередное зрелищное «ре-цитирование» Чехова в его «транскультурной столице». Ряд рамочных элементов выдвигает на первый план творчество Чехова в общем, а в частности стоическую выдержку чеховской Вани, которая может проявиться как жизненный опыт человека любой культуры на любом языке (русском, английском, бенгальском, театральном, кинематографическом и т. п.). Среди лейтмотивов, соединяющих раму и театральное представление в фильме, стоит упоминать лейтмотивы родства и дружеского соприкосновения, истинного переживания жизни как ряда беспрерывных попыток и импровизаций, которые никогда не могут быть ни устранимы, ни успешны.application/pdfAnton ChekhovLouis MalleUncle Vanya’s cinema adaptationframingexistential themesreceptionАнтон ЧеховЛуи Малькиноадаптация «Дяди Ваня»рамочная конструкцияэкзистенциальные темырецепцияAnton TschechowLouis MalleFilmadaption von „Onkel Wanja”Rahmentechnikexistenzielle ThemenRezeptionfolyóiratcikkOpen Accesshttps://doi.org/10.31034/048.2019.05Slavica48Slavica2732-0146