Женские архетипы бунинских образов

A tétel rövid nézete
dc.contributor.authorРац, Ильдико Мария
dc.date.accessioned2024-07-22T21:01:09Z
dc.date.available2024-07-22T21:01:09Z
dc.date.issued2024-06-18
dc.description.abstractDie Religionsphilosophie und die Gestaltung der ästhetischen Erfahrungen des russischen „Silbernen Zeitalters“ wurden maßgeblich von der Ideologie, Sophiologie und Liebesphilosophie Wladimir Solowjows beeinflusst. Obwohl sich der russische Nobelpreisträger und Exilschriftsteller Iwan Bunin bewusst von den ideologischen und poetischen Bestrebungen des russischen Symbolismus distanzierte, sind die philosophischen Wurzeln von Bunins Prosa nach 1910 in der russischen Religionsphilosophie und den Lehren der östlichen Religionsphilosophien (Buddhismus und Taoismus) zu finden. Bunins Liebesphilosophie wird grundlegend von seiner dualistischen Weltanschauung geprägt, wo in den „engelhaften“ und „dämonischen“ Gegensatzpaaren seiner weiblichen Figuren spiegelt sich die „himmlische“ und „irdische“ Liebesdichotomie wider. Weil die erstere die Verkörperung des unerreichbaren Ideals des Ewig-Weiblichen ist, ist die letztere, die Femme Fatale , die Trägerin der Körpergenüsse, der Sexualität. Unter den weiblichen Heldinnen des Autors befinden sich der Avatar der Weisen Frau (als Verkörperung jener uralten, archaischen Weisheit) oder die Emanation der Isis (als Verkörperung der kosmischen Energie über den Gesetzen von Leben und Tod auf der Erde). Und wie die Symbole von Yin und Yang in der chinesischen Philosophie bergen auch Bunins Frauenfiguren etwas von ihrem eigenen Gegensatzpaar in sich.de
dc.description.abstractThe system of ideas, Sophiology and philosophy of love of Vladimir Solovyov had a significant influence on the religious philosophy and formation of aesthetic views of the Russian Silver Age. Although the Nobel Prize-winning Russian writer in exile, Ivan Bunin, consciously distanced himself from the ideological and poetic tendencies of Russian Symbolism, the philosophical roots of Bunin’s prose after 1910 can be traced in Russian religious philosophy and Eastern religious teachings (Buddhism and Taoism). Bunin’s philosophy of love is also imbued with the dualistic vision that is fundamental to his philosophy of being, and the dichotomy of ‘heavenly’ and ‘earthly’ love is reflected in the ‘angelic’ and ‘demonic’ opposites of his female figures. Yet the former is the embodiment of the unattainable ideal of the Eternal Feminine, the latter, the Femme Fatale, the bearer of the earthly promise of carnal pleasures, of sexuality. The author’s female heroines also include the avatar of the Wise Woman (the embodiment of some ancient, archaic wisdom) or the Emanation of Isis (as the embodiment of cosmic energy, standing above the earthly laws of life and death). And like the symbols of yin and yang in Chinese philosophy, in the depths of each of Bunin’s female figures lurks something of its opposite.en
dc.description.abstractНа религиозную философию и формирование эстетических воззрений русского Серебряного века существенное влияние оказала система идей, софиология и философия любви Владимира Соловьева. Живший в эмиграции русский лауреат Нобелевской премии по литературе Иван Алексеевич Бунин сознательно дистанцировался от идей и поэтических тенденций русского символизма, однако философскую основу созданной им после 1910 года художественной прозы все же следует искать в русской религиозной мысли, а также в восточных религиозно-философских учениях (буддизме и даосизме). Философия любви у Бунина также проникнута дуалистическими взглядами в принципе характерными для его жизненной позиции: в антагонизме «ангельских» и «демонических» женских образов отражена дихотомия «небесной» и «земной» любви. Воплощением недостижимого идеала первой является «Вечная женственность», вторая же – «Роковая женщина», сосуд телесных радостей и обещание земного наслаждения. Также среди женских типов у писателя встречается образ «Мудрой женщины» (воплощения древней мудрости предков) и «эманация Исиды» (обретшей плоть космической энергии, стоящей выше земных законов жизни и смерти). И, подобно инь и ян в китайской философии, в глубине каждого женского образа у Бунина таится нечто от его противоположности.ru
dc.identifier.citationSlavica, Том 53 (2024) ,
dc.identifier.doihttps://doi.org/10.31034/
dc.identifier.eissn2732-0146
dc.identifier.issn0583-5356
dc.identifier.jatitleSlavica
dc.identifier.jtitleSlavica
dc.identifier.urihttps://hdl.handle.net/2437/376623
dc.identifier.volume53
dc.languageru
dc.relationhttps://ojs.lib.unideb.hu/slavica/article/view/14437
dc.rights.accessOpen Access
dc.rights.ownerSlavica
dc.subjectIwan Buninde
dc.subjectSophiologie von Wladimir Solowjowde
dc.subjectEwig-Weiblichede
dc.subjectFemme Fatalede
dc.subjectweibliche Archetypende
dc.subjectIvan Buninen
dc.subjectVladimir Solovyov’s Sophiologyen
dc.subjectEternal Feminineen
dc.subjectFemme Fataleen
dc.subjectfemale archetypesen
dc.subjectИ.А. Бунинru
dc.subjectсофиология Владимира Соловьеваru
dc.subjectВечная женственностьru
dc.subjectРоковая женщинаru
dc.subjectженские архетипыru
dc.titleЖенские архетипы бунинских образовru
dc.typefolyóiratcikkhu
dc.typearticleen
Fájlok
Gyűjtemények
Slavica